Серое облако пыли подергивалось на беспокойном ветру, постепенно растворяясь, словно приподымая занавес за которым стоял он – безликий демон-иллюзионист. Его высокое худощавое тело, казалось, не представляло особой опасности. Ровно до тех пор, пока на его руках не показались тонкие выдвижные лезвия.
Демон вальяжно оглядел пустую парковочную стоянку, отметив для себя белые начертания на асфальте, исполосованные черными следами от шин автомобилей испуганных фуррей, спешно оставивших еще теплые обеды в этой второсортной забегаловке пропитанной ароматами кибаба и кипящего масла.
Эти знаки дорожной разметки, известные абсолютно всем фурри, так или иначе знакомых c техникой и авто в частности, привлекли его внимание лишь потому, что там, откуда он пришел, многие нерадивые лорды демонов, не прожившие и сотни лет, попадали в подобные капканы вместе со всем своим войском, и оставались в них навсегда, в виде испепелённых, раздавленных или попросту разодранных останков, более сильными и опытными демонами, знающими толк в начертании рун и пентаграмм.
Но эти символы были не такими, они были причудливыми, узорными, ровными, и в то же время топорно вырисованными, порой наложенными друг на друга. Не один уважающий себя огненный демон не стал бы марать свое имя такой  работой, даже если ему на хвост сядет лучшая когорта Асмодеуса, он скорее распылит себя на вечный огонь, надеясь на лучшее перерождение. Да что там говорить, даже вшивый гог, с его скупердяйскими замашками сработал бы лучше.
С мыслями о ничтожестве низших существ, и их жалкой попытке запугать древнего и могучего демона недоделанными писульками на полу, он двинулся вперед, переполняясь все большим и большим отвращением к окружающему серо-коричневому миру, под причудливым голубым небом.
Он медленно плыл по воздуху в сантиметре от земли. Казалось, он не существует в этом мире, или же существует сразу в нескольких. Его фигура то исчезала, то появлялась. Раздваивалась, откланялась  в сторону, становилась то ближе, то дальше, снова появлялась на месте. И перед самым входом он исчез...
А тем временем у пулеметчика, наблюдавшего за таким эффектным появлением незваного гостья, начала постепенно отвисать челюсть и расширятся глаза.
- Ты, это! Что прикажешь делать, начальник? – обратился большой и толстый культист-наемник к Альберту удивленным голосом, поддерживая пулемет за станок левой рукой, а правой похлопывая себя по плечу, чтобы добраться до пачки сигарет заложенной за подвернутый рукав.
К разговору подключился и снайпер, ранее успешно шманавший разбитую им же кассу старого еще цельнометаллического кассового аппарата.
- Что у вас там стряслось? – как-то пренебрежительно спросил он, услышав нервный смешок со стороны пулеметчика. – Неужто, есть по кому пострелять? – вдруг сказал он радостно, противно поморщив длинный нос и обнажив острые, желтые клыки, торчащие у него изо рта.
Инженер, увы, не присоединился к беседе? Этот старый бобр, был слишком занят убийством своей собственной печени в отделе вино-водочных, горячительных напитков.
Но и это было не все. В то же  время, когда наемникам казалось что этот незнакомец, приближающийся к их импровизированной базе был единственным и главным препятствием к успешному разграблению и удовлетворению их алчных желаний в этом магазинчике, они услышали странный шум из кладовой, в которую они отправили двоих свои товарищей, дабы избавиться от лицезрения расстрелянных трупов, не способствующих и так не самому здоровому пищеварению наемников-культистов, испорченному сухпаем и употреблением доз алкоголя, не совместимых с жизнью у нормальных людей и фурри.
Шум начался со звуков небольшой потасовки, переросших в грохот падающих деревянных ящиков, глухо бьющихся об цементный пол, а закончилась вся эта какофония одним, но достаточно пронзительным выстрелом короткоствольного орудия. После чего все замолкло.