Название: Страхи Обреченных
Жанр: научная фантастика, мистика, психологический триллер, драма, хоррор.
Система: PDQ#
Возникающие вопросы:
В: Где будет проходить игра?
О: Как всегда я создам темы и на Перекрестках и на Фурпанке, где больше будет анкет, там и пройдет игра.
В: Для чего нужна эта тема?
О: Это анкетница в которой игроки выкладывают свои анкеты, а мастера материалы по игре.
Никакого флуда. Все вопросы по игре в теме: Обсуждение вида
В: Можно ли играть фурри?
О: Нет, в реальном мире вы все люди, но в мире снов ваше альтерэго может быть фурри.
Суть игры:
Вы – подростки с супер способностями, в возрасте 12-18 лет. Которых в детстве 2-10 лет забрали из родного дома, от родственников спецслужбы, и заперли в лаборатории, в которой ведут исследования ваших способностей.
Вас изолируют от людей, друг друга и даже любого общения с внешним миром, оставляя доступ только к книгам, фильмам и интернету без возможности редактирования.
Единственный человек, который постоянно общается с вами с самого поступления, это доктор-психолог, который проводит с вами ежедневные беседы и всячески изображает доброго папочку. Но на самом деле является главой лаборатории, и главным надзирателем, который загипнотизировал ваших персонажей так, что даже при малейшей мысли о побеге или тому, чтобы навредить работе лаборатории на вас нападает приступ панического страха, сковывающий вас и вызывающий сильнейшую панику.
Вы живете в пробирочных условиях уже давно и это постепенно сводит вас с ума. Но однажды с прибытием нового мальчика со способностью телепатии все меняется. Оказывается, что он может проникать во сны и общаться там со всеми пленниками в лаборатории.
Он предлагает вам объединиться и вместе побороть свои страхи во снах, чтобы наконец-то выбраться из этого заключения.
Ваша игра начинается с первого сна, в который вы попадаете все вместе.
Геймплей:
Это партийная игра с мастером и ведущим.
Каждый игрок по очереди ведет парт по своему сну, в котором он выступает ведущим и задает сюжет сна, при этом мастера оказывают ему посильную помощь, а так же обыгрывают ситуации, или создают препятствия.
В игре вашей главной задачей является борьба со своими страхами, которые проявляются во снах. Как только один персонаж побеждает свой страх, сон оканчиваеться и начинает день в лаборатории, в которой вы можете распределить очки опыта. После чего начинается новый сон.
Очередность снов определяться мастером, но тот кто первым напишет анкету получит возможность вести первым. Если он откажется тогда следующий, и так далее. Если все игроки откажутся вести первыми, то мастер ведет по первому сну.
Вводная:
Возможно, вы еще помните то чувство из детства, когда все вещи казались вам огромными, взрослые - гигантами, а детская песочница - необъятной пустыней.
Я помню, хотя, возможно, это лишь потому, что мне постоянно снится один и тот же сон.
В нем мне всего четыре года, и я сижу на песке, а рядом со мной разложены разноцветные совочки, ведерочки и кубики. Я играю, наблюдая за тем, как моя мама сидит на лавочке неподалеку от меня и читает книгу, а в её очках отражаются солнечные блики.
Но внезапный порыв ветра, несущий за собой песок, прерывает эту идиллию, тучи сгущаются, а солнце начинает меркнуть. Начинается непонятная буря, она бьет по моим глазам, и я закрываю их всего на мгновение, а когда открываю, буквально все вокруг меня обволакивает ржавый песок.
Мама пропадает где-то за стеной пыли, а мимо меня проносятся странные существа. Это были неимоверно высокие гуманоиды, их ноги, словно стволы деревьев, возвышались до небес, а силуэты их черных тел и непропорционально длинных рук были еле видны сквозь густой слой ржавых туч.
Вдруг, сквозь бурю показывается силуэт мамы, она бежит ко мне, а навстречу ей бегут черные существа с длинными конечностями, они хватают маму, и тянут её обратно. В то же время, еще одно существо подходит ко мне сзади и подымает над землей. И тут я все понимаю: что это последний момент, когда я вижу свою маму, что эти существа плохие, что меня без спросу выдергивают из обычной жизни и куда-то забирают.
Знаете, говорят, что сознание детей быстрей всего формируется под действием стресса, думаю, в этот момент я стала взрослее лет на десять.
Я еще раз посмотрела на маму, которая тянулась ко мне изо всех сил, но не могла противостоять темным чудовищам. Я тоже потянулась к ней, но мои маленькие ручки были чуть длиннее пальцев чудовища, которое меня держало, так что я даже и мечтать не могла о том, чтобы дотянуться, но я все равно пыталась. Пыталась потому что не хотела признавать, что просто не смогу повлиять не ситуацию.
И тут произошло это…
Мамины очки внезапно пошатнулись, они слетели с неё и постепенно поплыли сквозь бурю ко мне. В этот момент все замерло, чудовища, мама, даже буря, словно изумленная этим явлением прекратилась, а очки с серебристым ободком постепенно плыли по воздуху к моей ручке. Я отчаянно тянулась к очкам, но те летели слишком медленно, замедляя свой ход сильнее, чем ближе они подлетали ко мне, словно издеваясь…
И тут мои глаза открылись.
Прямо перед собой я увидела вытянутую руку. Моя, далеко уже не детская ручка, так же как и во сне, тянулась к несуществующим очкам. Я не чувствовала что моя рука напряглась для того чтобы подняться в воздух, а вот голова сильно болела.
- Опускайся. – Сонно приказала я своей руке, но та не шевелилась.
Я вздохнула и протерла глаза свободной рукой. Теперь можно было четче рассмотреть женскую худую бледную ручку с длинными тонкими пальчиками, на фоне серого, безжизненного потолка, отдающего стальным оттенком.
- Прекрати! – Снова скомандовала я, но в этот раз громче и уверенней, и потрусила головой, чтобы разуму было труднее концентрироваться на руке.
Кажется, это дало свои плоды, голова тут же расслабилась, а рука упала мне на грудь. Почему-то мое очередное послесонное вызволение от собственной силы меня очень насмешило, возможно, оно просто было очень ироничным, а может еще почему-то.
Так или иначе, я встала, еще раз протерла глаза и осмотрела свою комнату, в ней ничего не поменялось, это была все та же стальная коробка, три на четыре метра, в которой смогла вместиться лишь выдвижная кровать с прикроватным столиком, компьютерный стол, крепко привинченный к полу, пару стальных книжных полок на цепях и гардероб, дверью в который служило большое зеркало из бронированного стекла.
Да, все сделано так чтобы бедная Эмили случайно не поранила пальчик или не швырнула в работников лаборатории кусок стекла, размозжив тем череп.
По коже прошлись мурашки. А вот и оно, это чувство, чувство обреченности, потерянности, страха, которое преследует тебя, стоит лишь косвенно подумать о том, чтобы навредить кому-то в пределах лаборатории, или покинуть её.
Это чувство было куда надежней, чем самые длинные шурупы и заклепки на дверях. Ведь порой маленькая Эмили чувствовала в себе силу, достаточную чтобы раздвинуть стальные, несдвигаемые жалюзи на своем окне, и просто улететь вдаль. Однако это были запретные мечты, которые приходилось прятать даже от самой себя.
Эмили так и не могла понять что это за чувство, сколько она не читала книг, сколько не смотрела фильмов, не находила там ничего подобного. Ни в научной фантастике, ни даже в мистике не было описано механизма подобных ограничений, так что Эмили просто решила не думать об этом.
Девушка повернула голову, чтобы взять со столика старые очки с потертой металлической оправой, такие же, как и в её сне. Она покрутила их в руках, после чего одела, но в картине мира ничего не изменилось. Все потому, что у Эмили была идеальная рефракция глаз, а стекла с нулевой диоптрией. Эти очки были не более чем памятью о маме, единственной её частицей которую разрешили оставить здесь, в этой лаборатории.
Естественно, стекла долго не прожили в руках маленькой Эмили, она очень старалась не повредить их, но буквально через полгода разбила, горя было не счесть, и доктор тогда разрешил ей вставить новые стекла в очки, но обычные, без диоптрий, чтобы она не портила глаза.
Да, это один из тех редких моментов, когда доктор показался Эмили живым человеком, а не машиной, обтянутой кожей и одеждой.
- Так! - Эмили громко произнесла и встала с кровати. Она посмотрела на компьютер.
- Весь интернет в твоем распоряжении, правда, только в offlineрежиме. Что тебе еще нужно… - Со смешком сказал она и подошла к зеркалу.
В зеркале стояла молодая девушка, лет шестнадцати от роду, тощая, со впалыми щеками, с бледной, даже немного болезненной кожей и черными смоляными, чуть вьющимися волосами, которые падали на её плечи и спускались еще на сантиметров десять ниже.
- Ну, привет «Я», - внезапно, устало сказала девушка, на что отражение тут же отреагировало.
- Доброго утра тебе Эмили, - сказало оно, поправляя очки на носу.
Между Эмили и «Я» было не много разницы. «Я» была более уверенной, прагматичной, спокойной и куда менее эмоциональной, она смотрела на жизнь в лаборатории с позитивной стороны. Бесплатная еда, спокойствие, любые виды развлечений… ну, кроме путешествий и долгих бесед, которые она не так уж и любила. И да, самое главное, «Я» всегда носила очки.
Эмили же была наоборот, постоянно унылым мрачным пятном, которое жаловалось на жизнь. Уставшая, немощная, постоянно сгорбленная, и конечно без очков.
Не стоит думать что Я и Эмили это разные люди, или что разница между зазеркальем и настоящим миром в том, что тут я не ношу очков, а там ношу. Нет, я еще не настолько сошла сума.
Очки просто левитируют рядом с моим лицом, и одеваются тогда, когда я говорю от имени «Я», а когда говорит Эмили, очки просто отлетают на исходную позицию.
- Как твое настроение Эмили? - вырвало меня из раздумий мое отражение.
- Как всегда, Я, отвратительно. – Мрачно, как всегда ответила я.
- Почему? – удивленно протянуло отражение, хитро улыбнувшись.
- Потому что я хочу туда. – Я указала на приоткрытое окно, за которым сквозь острые жалюзи можно было увидеть рыжий свет встающего солнца.
- Что!? – возмущенно и даже чуточку испуганно воскликнула Я. - Опять хочешь как тогда?
- Да, как тогда когда повстречала тебя. Попытаться вырваться наружу. – Тихонько сказала я, прикрыв глаза, чтобы не видеть свое отражение.
- Нет, не попытаться вырваться наружу, а обрыгаться, обоссаться, покалечиться, заработать еще один сдвиг по фазе, и получать двойную дозу лекарств в обед! – «Я» говорила очень сердито. - Нет, подруга, жила бы ты одна в этом теле, делала бы все что хотела, а так уж прости! Никаких больше попыток суицида, которые ты называешь попытками вырваться на свободу.
- Я просто не могу здесь больше находиться! Все что я вижу изо дня в день – это серые стены, безмолвных людей в стерильных костюмах, и робо-доктора, лишенного эмоций клинически!!! – я истерично засмеялась, а по щекам покатились слезы.
Сложно было понять, от чего у меня начался очередной приступ панического страха, из-за того что я снова помышляла о побеге, или потому что я заранее знала что это провальная затея, и я не выйду дальше внутреннего двора, как в прошлый раз.
Так или иначе, из очередной паники меня вывел собственный голос.
- Хватит валяться, скрутившись клубочком. Вставай немедленно! А если ты не прекратишь, то эти парни скоро всю твою комнату обошьют мягкими материалами, и будешь ты как в желтом доме, радоваться что они тебя вообще не ликвидировали.
Провалявшись на холодном полу еще около получаса, я все же встала, переоделась и вышла из комнаты.
Обычный день в лаборатории начинается с обеда в столовой, хотя это скорей похоже на кормушку на ферме хомячков. Сегодня я опоздала и над толстыми стальными дверями горела красная лампочка, это значило, что сейчас там ест кто-то из других заключенных лаборатории. Об этом не можно было судить с уверенностью, но учитывая, что когда Эмили впустили, уборщица протирала один из столов и уносила поднос с тарелками, это становилось очевидным.
Вообще во всей лаборатории много что свидетельствовало о том, что Эмили здесь была не единственный объектом исследования. Коридоры, как и комнаты, часто блокировались, в столовой постоянно тщательно убирали, книги в библиотеке пропадали и возвращались, а игрушки в кабинете доктора меняли свое местоположение.
Естественно Эмили пыталась хоть как-то незаметно оставить след после себя, чтобы связаться с другими пленниками лаборатории, она рисовала едой на стенах, царапала стены, перемещала книги в библиотеке так, чтобы выставить слова из первых буков обложек, но все тщетно. Шустрые уборщики и постоянное видеонаблюдение делали свое дело, все следы успешно заметались.
А ведь раньше здешних заключенных не скрывали друг от друга, об этом свидетельствовала большая столовая, рассчитана минимум на сто человек, строение коридоров которые были явно переделаны.
Оставалось загадкой, что заставило поменять решение и разделить всех испытуемых…
Хотя ответ казался очевиден, видимо вместе они смогли ка-то прорваться наружу.
Так или иначе, Эмили очень хотела есть, и она села за свое обычное место, поближе к выходу. Ей как всегда принесли непонятную белково-протеиновую субстанцию разных цветов в металлическом подносе. Эмили тяжело вздохнула и уже хотела преступить к ковырянию пластиковой ложкой пластиковой еды, но к её огромнейшему удивлению, на стол, вслед за подносом поставили маленькую тарелочку с кусочком пирога и зажжённой свечкой.
Эмили с удивление повернула голову и посмотрела в глаза поварихе.
Чуть полноватая женщина в медицинской повязке и шапочке строго сказала: – Доктор распорядился приготовить в честь твоего дня рожденья. - После чего она тут же развернулась и ушла.
Эмили хотела окликнуть её, но сдержала себя, все равно она бы ничего не ответила.
Но Эмили не винила её. Каждый, кто хоть как-то проявлял эмоции по отношению к заключенной, тут же исчезали из лаборатории. Эмили очень надеялась, что их просто увольняли, но порой её воображение строило совсем мрачные картины.
Теперь перед ней стоял выбор, с одной стороны она гадала, насколько вкусным может быть этот небольшой кусочек тортика, а с другой, сколько таблеток успокоительного туда мог положить Доктор.
В горле опять застрял ком, словно она вот-вот заплачет, но грудь содрогалась так, словно Эмили смеялась.
- Очередная истерика? – Сердито спросила «Я» меня.
- Нет, нет, все в порядке. – Давясь слезами, ответила я самой себе и, тихонько всхлипнув, откусила первый кусочек тортика. Вкус у него был такой, словно его делали даже на натуральном сахаре и дрожжах. А лекарствами от него не пахло, не то, что от этой похлебки.
Основной причиной худобы Эмили было то, что она не хотела есть те лекарства, которые им подмешивали в еду, но выбора особо не было, либо и лекарства и еда, либо ничего вообще.
Порой проходили недели, пока Эмили просто не выдерживала и не ела вновь.
Обычно в такие моменты она плакала как сейчас, осознавая свою немощность и ничтожность, понимая, что она даже ест как лабораторная крыса по сигналу зеленой и красной лампочки.
Доев, Эмили продолжила прогулку по комплексу. Походила по ботаническому саду с прекрасными растениями и чудными насекомыми, по лабораториям среди безмолвных ученых, напоминающих ей призраков в белых покрывалах. Потом пошла в тренировочный зал, раньше ей нравилось тут заниматься, но когда она подросла, все это надоело, потом отправилась в библиотеку, походив по бесчисленным этажам которой, она не заметила, как пришло время занятий.
Занятиями лаборанты называли тренировки телекинеза Эмили с одетым на голову шлемом, с миллионом проводков. За все эти двенадцать лет эти ребята так и не устали пытаться понять, как устроен её мозг, а возможно уже и поняли, и продолжали проводить эксперименты лишь для отчетности, чтобы зарплаты не лишили.
Так или иначе, три, а то и четыре часа на день Эмили перекидывала мешки с песком из одного угла в другой с помощью своей силы. Иногда, когда за полупрозрачным стеклом сидели старые мужчины в строгих костюмах, задания для неё усложняли, заставляли жонглировать острыми иглами и подожженными кеглями, но для Эмили это были все те же мешки с песком.
А после тренировок наступало самое интересное - беседа с Доктором. Конечно, на его бейдже значилось имя, и даже фамилия, что-то вроде Фредерика Джонсона, но Эмили была уверена, что при рождении Дока ему дали серийный номер.
Так или иначе, Доктор был единственным человеком, с которым могла поговорить Эмили. Первые пару лет Док казался Эмили очень умным и даже приятным собеседником, он давал Эмили поиграться с игрушками, хвалил её, рассказывал о мире вне лаборатории. Но спустя еще несколько лет Эмили начала просчитывать сценарий, по которому говорил Доктор. Именно тогда она поняла, что вежлив с ней Док лишь потому, что это написано в его книгах по психологии, а на настоящую Эмили доку плевать, она для его не более чем объект исследований, который не должен сойти с ума в процессе изучения.
И все это, игрушки, хорошее отношение, разговоры, сделано, чтобы быстро выявить и предотвратить любые нарушения в психике.
Когда она впервые поняла это, ей понадобилась примерно неделя, чтобы набраться смелости и спросить у Дока о своих догадках. И все, что она услышала в ответ на свою тираду о заговорах, понятии свободы и ограничении нужд человека, это кроткий ответ: «Да…» За которым последовала тишина.
А ведь Эмили специально оставляла в своих утверждениях огромную брешь, в надежде, что док воспользуется ей и скажет: «Нет, Эмили, мы же не такие, нам не плевать на тебя, ты для нас особенная, ты же такая сильная и умная!»
Нет, Док никогда не врал… За это Эмили его и ненавидела.
Тот диалог закончился слишком быстро. Доктор, видимо, не придал ему особого значения и тут же продолжил тест с графическими изображениями, а в душе Эмили с того момента поселилась пустота.
В небольшом кабинете, с приятными обоями, мягкого зеленого оттенка стояла кушетка, и два кресла, на одном из них как всегда сидел Доктор. Он, закинув ногу на ногу неспешно что-то читал, это была папочка, похожая на личное дело пациента в психиатрической лечебнице, в прочем это было не так далеко от истины.
- Привет Эмили, - механически улыбнулся он, не отводя глаз от папки.
- Здравствуйте Доктор – вяло процедила девушка в ответ.
Жилистая рука доктора положила папку на столик, и худой и дленный мужчина, лет сорока, указал девочке на кресло рядом со своим.
Эмили неохотно повиновалась, она довольно часто устраивала истерики в этом кабинете, но в этот раз все шло довольно спокойно. Видимо кусочек пирога был воспринят правильно, как знак примирения, как этого и хотел Док.
- Я знаю, что ты сегодня в очередной раз говорила со своим отражением. О чем вы говорили? – размеренно и спокойно, словно демонстрируя свою аккуратность, говорил доктор.
- Ни о чем – неохотно отвечала девушка, она прекрасно понимала, что все комнаты забиты камерами наблюдения и прослушкой.
- Эмили, ты же знаешь, что разговоры с самим собой ни к чему хорошему не ведут.
- Неужели? – наигранно удивилась девушка – А с кем вы прикажете мне говорить? – ехидно спросила она, но в её голосе слышались нотки раздражения.
- Со мной, Эмили, я тут почти всегда, за исключением самого позднего вечера и ночи.
- С вами доктор? – переспросила девушка со смешком – я уж лучше поговорю со стеной, даже она выражает больше эмоций, чем вы, доктор.
- Неправда, Эмили, я веду себя сдержано лишь для того чтобы не напрягать тебя. – Док улыбнулся механической улыбкой и поправил очки.
Девушка посмотрела на доктора без какого-то энтузиазма, она что-то хотела сказать в ответ, но почему-то сдержалась, и доктору продолжил свой тест.
Объект ZF9672 вел себя спокойно, сдержано, не проявлял никаких признаков агрессии, и в целом вел себя хорошо, что располагает для дальнейшей работы. Однако объект продолжает уходить от разговоров о своих очках и разговоров о зеркале. В прочем тенденция к уменьшению общительности стала заметна еще пару лет назад.
В остальном объект ведет себя, как и раньше и не проявляет никаких психических отклонений, на препараты реагирует негативно, и часто отказывается от пищи. Продолжаются попытки контактировать с другими объектами.
Сегодня она спрашивала про других, и мне пришлось промолчать, хотя её догадки почти отражают суть. И тут мы сталкиваемся с дилеммой, с одной стороны объект проявляет недурственные интеллектуальные способности, с другой, её свободолюбие мешает воздействовать внушением.
Итог: дозу препаратов в сутки не увеличивать, объект еще нуждается в наблюдении.
Дописав свой ежемесячный рапорт, доктор встал с кресла. Эмили сегодня была последней пациенткой, и она уже покинула кабинет.
- Нда, ну и денек – произнес доктор и потянулся, высокий, чуть ли не под два метра, худой блондин со строгой прической и вечно серьезным выражением лица сейчас думал об отчетах и отделах.
Их лаборатория существует уже долгое время, куда больше чем здесь работает сам доктор, а отчетов о положительных экспериментах Док так ни разу в руках и не держал, за все свои двадцать лет практики. Большая часть документов была утрачена при перестройке основного корпуса лаборатории, после происшествия, которое случилось двадцать четыре года назад и, по всей видимости, унесло множество жизней. Однако даже про это происшествие нет никаких записей. Все что знал док, из косвенных источников, что происшествие произошло из-за совместного содержания объектов.
Теперь же, одной из первых директив было не допускать контакта заключенных, и док следовал ей четко.
Посидев так немного, размышляя о прошлом Док вернулся в реальность. Он посмотрел на наручные часы и встал с кресла, оттолкнувшись длинными руками.
Сегодня прибывал новенький, сильный менталист, более того, в бумагах значился его возраст, двенадцать лет, слишком взрослый для глубокого внушения. Вечер, а возможно даже ночь придется провести за процедурой гипноза.
Впрочем, Док все равно не спешил в город. Добраться до своего дома на окраине занимало всего полчаса езды, но ночевал док чаще всего именно тут, в своем кабинете, то ли из-за одиночества, от ли из-за непонятной окружающим одержимости работой.
Но работа не ждет, и кто-то должен её выполнять. Это был один из главных принципов дока, который толкал его по жизни. Который и сейчас вел его по стальным коридорам, к внутреннему двору, куда уже вскоре должен был приехать БМТСН5.
Остаток дня Эмили прошел за чтением книги по механике, она любила этот раздел науки, так как могла поставить почти любой эксперимент без особых усилий. Необходимо сформировать куб весом в тонну и объем 200 литров, проще простого, а потом его бросить на острый гол в 35,7 градуса, тоже возможно. Обучение в пределах лаборатории не было, так что приходилось учиться самой, правда Эмили знала о том, что такое школа лишь из фильмов и книг.
Большую часть мира заключенные лаборатории знали только из сторонних источников, и порой это источники противоречили друг другу. Фактически всю субъективную реальность Эмили была почерпана из книг и фильмов, а иногда она не отражала настоящую картину мира. Так, например Эмили казалось, что дикий запад состоял по большей части из ковбоев, которые устраивали перестрелки каждый полдень, а оазисы представляли из себя лужу с одной пальмой.
Несмотря на скудность обучения, Эмили не можно было назвать глупой или не образованной, большую часть её досуга составляли книги всех мастей, и общеобразовательные в том числе. Хотя конечно девочке больше нравились истории о путешественниках, о далеких и чудных странах, и о любви. Что-что, а воображение в четырех стенах у Эмили не страдало.
Вечер близился к концу, и девушка уже собиралась ложиться спать, но тут произошло нечто до боли знакомое, но в то же время очень интересное. Из-за окна послышался звук распахивающихся врат лаборатории и грохот метала.
- «Катафалк Обречённых»! - Изумленно восклицает она, и тут же вскакивает из постели. Девушка подбегает к окну, но, даже, прижавшись в плотную к острым стальным жалюзи, больно врезающимся в кожу она видит лишь край открывшихся ворот и борт въезжающего бронетранспортера.
- Черт, черт, черт! - заметив желаемое, девушка тут же отскакивает от окна и бежит к компьютерному столу. Эмили сильно концентрируется на ели заметной щели между столом и стеной, и спустя пару мгновений стол начинает вибрировать, а в проеме появляется небольшой кусочек отполированного металла.
Этот кусок стенной обшивки, с силой выстреливает прямо в Эмили, но застывает буквально в пяти сантиметрах от испуганного лица девушки.
- Дура безумная! Осторожней будь. – Злобно воскликнула «Я».
- Заткнись стерва, нет времени! – Ответила ей Эмили и с улыбкой схватила импровизированное зеркальце. Этот маленький кусочек металла сослужил добрую службу девушке уже не раз, и сейчас он должен был помочь ей увидеть всю картину целиком.
Зеркальце с легкостью прошло между створок окна и повернулось так, чтобы Эмили могла рассмотреть, что происходит во внутреннем дворе.
Там уже стоял огромный, более десяти метров в длину броневик, полностью обшитый стальными пластинами. Именно на такой махине когда-то Эмили привезли сюда, и еще не раз после неё привозили и других.
Насколько помнила девушка, изнутри броневик тоже был обшит, но вроде керамическими и свинцовыми пластинами, видимо, чтобы защитить окружающих от сил обреченных.
Кстати об обреченных. Эмили называла так всех, кто прибывал в эту лабораторию не по своему желанию. Это слово она впервые применила, когда прочитала о гладиаторах, которые перед боем приветствовали цезаря фразой «Ave, Caesar, morituri te salutant», Эмили тогда жутко впечатлила это, и она решила что обреченные на одиночество заслуживают на приветствие не меньше чем обреченные на смерть, и теперь в её обязанности входило приветствовать всех, кто выходил из этой свинцовой коробки. Конечно, даже если бы девушка орала изо всех сил, её бы никто не услышал на таком расстоянии, да и видеть прибывающих ей не доводилось, так как обычно их быстро заносили на руках, или вообще на колясках.
Но в данной ситуации это не имело значения. Так как это был символ единения обреченных, пусть даже они об этом не знали.
Эмили внимательно смотрела на боковой люк авто который открывался в противоположную сторону от обзора девушки, и тут он открылся.
Сердце начало биться быстрее от непонятной тревоги, а в голове Эмили пронеслись слова.
- Приветствую тебя неизвестный брат или сестра в этой обители одиночества, это жуткое место наш дом уже многие года, а отныне и твой, и пусть мы с тобой возможно некогда и не увидимся, но знай, что для нас ты самый близкий человек.
Проговаривая это слова в своей голове Эмили радовалась, в этот момент ей казалось, что она не так уж и одинока, а её догадки про других таких же как она, были верны. Это чувство единения вызывало у неё надежду, которого ей не хватало уже многие годы.
В кромешной темноте, среди рядов военных, выстроившихся в ряд, Эмили и не надеялась увидеть в маленьком зеркальце хотя-бы силуэт новоприбывшего, но тут случилось что-то очень странное.
Солдаты, сбившиеся в живой коридор, внезапно зашевелились, разбили плотный строй и начали непонятную заварушку. Но больше Эмили поразил мальчик…
Да, вам не послышалось, мелкий парнишка, лет двенадцати, в легкой куртке проскользнул сквозь толпу беспорядочно сцепившихся солдат и сейчас стоял лицом прямо к углу, возле которого парило небольшое зеркальце Эмили.
С такого расстояния сложно было точно сказать, но Эмили показалось, что он искал глазами её зеркальце. В прочем ни это волновало её сейчас, за долгие годы заключения, этот мальчик был единственным живым ребенком, которого она видела.
Внезапно парень поднял руки вверх и начал махать ими, словно приветствуя Эмили.
- П-п-привет – удивленно и испуганно произнесла девушка и парень, тут же опустил одну руку, а второй показал большой палец. Девушка растерялась, она не понимала что происходит, её замешательство длилось всего пару секунд, во время которое она стояла бездвижно, с поднятой рукой для приветствия. За эти пару секунд военные разобрались в своих рядах, один из людей в форме схватил парня и понес под рукой, словно какой-то сверток, а парень начал громко смеяться, будто его кто-то щекотал.
Еще пара мгновений и все кончилось, военные и мальчик скрылись в лаборатории, а броневик уже отъезжал.
Эмили все еще стояла, пытаясь понять, что только что произошло. Остаток вечера она провела, коря себя за то, что у неё не хватило смелости помочь парню.
- Трусиха и дура! – еще долго крутилось в её голове собственная укоризненная фраза.
Смогла заснуть Эмили только ближе к утру.
Сегодня она вновь оказалась в этом злополучном дворике с песочницей и мамой, но в этот раз она не была героиней своего сна, она наблюдала за этой ситуацией со стороны, все та же маленькая девочка, все та же скамья, все абсолютно то же, только Эмили стояла сбоку.
Девушка не ожидала увидеть во сне ничего нового, но вдруг, словно из неоткуда появился он, тот мальчик. Он был окружен странной аурой, будто был вырван из реального мира вместе с частью окружающей реальности.
Эмили подумала, что мальчик лишь проекция её воображения и вызванная переживаниями совести, но изменившийся сценарий сна вызвал в ней чувство любопытства.
- Кто-ты? – неуверенно спросила Эмили у незнакомца – И почему ты здесь?
- Я Маттео, один из Обреченных на одиночество, помнишь этим вечером?.. - мальчик замолк ненадолго, его образ начал постепенно вписываться в картину сна.
- А попал в твой сон, потому что не успел познакомиться с тобой тогда. Грубые солдатики не дали мне это сделать – радостно говорил он, словно осознание того что он заперт здесь на век его вовсе не напрягало.
- Я не могу понять… ты лишь плод моего воображения?
- Вовсе нет, я попал в твой сон собственными силами, это одна из моих способностей, про которые не знает доктор. Ты же ему не скажешь об этом?
Брови девчонки сдвинулись, она была недовольна. В её сон, в последнее личное воспоминание о прошлом, ворвался чрезмерно радостный парнишка и с первых слов начал ставить ей ультиматумы. Хотя возможно она просто отвыкла общаться с кем-нибудь, кроме своего "Я".
- Я не скажу доктору, можешь об этом не волноваться. – Эмили задумалась, мальчик мог быть всего лишь уловкой доктора, но ей очень хотелось пообщаться с парнем – Значит, тебя зовут Маттео, а меня Эмили, будем знакомы – девушка улыбнулась, а парень тут же схватил её руку и начал трясти. До Эмили не сразу дошло, что это обычное рукопожатие, она никогда раньше такого не делала, и это оказалось приятным.
Маттео очень понравилась эта Эмили, она была сдержанная и культурная тетя. Она довольно быстро впустила его в свой сон, а он, взамен, объяснил ей кто он такой и как попал сюда.
Маленький Маттео Ластири родился в не богатой семье итальянских иммигрантов, был третьим и последним ребенком семейства, и младенчество прожил, как и все младшенькие. Но в три года его сознание резко включилось, он быстро освоил пять языков на взрослом уровне. Родители были поражены таланту сына, и ошарашены, ведь они никогда не учили его малайскому или ивриту. Когда они спросили Маттео, он ответил, что просто слушал разговоры соседей. Родителям пришлось поверить, ведь они даже не могли представить, что мальчик слушал соседей не в коридоре, и даже не через стенку, он просто слышал все мысли в доме, и запоминал.
Парня быстро определили в школу для одарённых, но долго он там не отучился, его взяли на бесплатной основе, как одарённого ребенка, но вскоре он начал говорить с взрослыми как с равными и даже грубить им.
Эта проблема преследовала мальчика часто, и учебные заведения он менял как минимум раз в полгода. Как признался сам Маттео, он порой просто не мог стерпеть отношения глупых взрослых к себе и другим детям.
Маттео повезло, что вскоре его отец устроился на работу в строительную контору, и всей семье приходилось довольно часто менять место жительства. Во время путешествий Маттео многое понял о жизни, в восемь лет он уже знал около двадцати языков, правда, только в разговорной форме. Кроме того парень быстро осваивал все науки которые ему преподавали.
- Выучить предмет намного проще, если ты четко понимаешь, что до тебя хочет донести учитель – объяснял Маттео Эмили.
Однако не все так радужно как могло бы показаться, примерно в это же время мальчик начал слышать мысли странных недоброжелателей. Они следили за его семьей, изучали, и все пытались понять, какой способностью он обладает.
К десяти годам Маттео думал как взрослый человек, родители и братья порой обращались к Маттео за советом. Семья постепенно начала понимать, что он не обычный мальчик. Со временем парню пришлось манипулировать своими близкими, когда спецслужбы подбирались слишком близко он провоцировал очередной переезд. Примерно в то же время он научился проникать во сны людей, и обнаружил, что может даже управлять ими…
- ЧТО!? – внезапно перебила Маттео Эмили? – И что ты можешь сделать? – девушка была явно напугана, видимо она боялась того, чтобы парень не воспользовался своей способностью на ней.
- Ну, пока я очень слаб в этом... – парень задумался, а потом спросил. – Ты когда-нибудь ходила во сне?
- Чаще чем ты можешь себе представить – огорченно сказала Эмили и добавила – я не контролирую свои способности во сне, и часто просыпаюсь не на кровати, а над ней.
- Интересно… Так вот, если правильно построить сон, то можно заставить человека не только ходить во сне, но и делать что угодно. Но это очень сложно!
Маттео хотелось расспросить Эмили об её способностях, так как он встречал человека с подобным необычным даром впервые, как и хотелось узнать про вторую Эмили в очках, которая стояла прямо за первой и недовольно смотрела на него, но он сдержался и продолжил свой рассказ.
К одиннадцати годам исполнители спецслужб взялись за его семью вплотную, и мальчику пришлось поделиться секретом с родителями. Для отца с матерью было шоком узнать, что их сын самостоятельно строил планы по избеганию агентов спецслужб, манипулируя всей семьей, но особого выбора у них не было, они не хотели расставаться с Маттео никакой ценой. Советом семьи было принято решение пуститься в бега, в другую страну… Если бы они знали насколько опрометчиво было их решение.
Сразу после того как семья покинула страну в головах спецагентов постоянно проносились мысли, про изменение какой-то директивы, сначала Маттео не понимал о чем идет речь, но когда появились «чистильщики», стало все ясно.
Теперь, когда агенты поняли что семья Ластири начала скрываться от них, было принято решение ликвидировать всех членов семьи кроме мальчика.
Маттео понял, что ему продеться пожертвовать своей свободой ради семьи.
Два дня назад, поздним вечером Маттео оставил записку своим родным, в которой объяснил всю ситуацию. Он решил отвлечь спецслужбы и дать родным время скрыться.
Как же был ошарашен один из агентов, когда Маттео пришел к нему, разбудил и заставил везти в лабораторию.
- Ну а дальше ты сама знаешь, что случается. Длинный перелет, потом короткий расспрос и перевозка на «катафалке обреченных».
- И все? – изумленно спросила девушка.
- А что ты хотела еще услышать от этого засланца? – подала голос вторая девушка в очках, а Эмили сидящая напротив меня удивленно обернулась.
- Я… - изумленно протянула она, но что вторая тут же отреагировала.
- Да, я уже достаточно давно тут стою, чтобы понять, что этот шибздик тебе лапшу на уши вешает. – Эмили в очках говорила сердито, но первая, словно этого не замечала, она просто изумлено смотрела на вторую.
- Почему ты так выглядишь? – все же выдавила из себя первая Эмили?
- Как, «так»? Хорошо? – усмехнулась очкатая, - не так ужасно как обычно?
- Как ты это сделала? – раздраженно спрашивала первая.
- Не бойся, как не странно, ты выглядишь точно так же – отвечала очкатая. А первая в это время подняла руки, чтобы увидеть их, но у неё ничего не получалось.
- Здесь не так уж и просто увидеть свои руки – весело заметил Маттео. – видеть их, значит контролировать ситуацию. Это первый шаг к самосознанию во сне, тетенька Эмили.
- Тетенька? – не уставала удивляться первая Эмили.
- Да, ты создаешь свой образ во сне из собственного воображения. Психологи уверены, что это как то связано с личностной идентификацией и суперэго. – говорил парень, но девушек это уже не интересовало, они бурно выясняли отношения.
Маттео наблюдал как две взрослые блезняшки, лет двадцати, спорили, словно маленькие девочки. Когда же это все кончилось, они сердито отвернулись друг от друга, синхронно сложив руки на груди.
- О чем вы думаете? – спросил Маттео, когда все закончилось.
- А ты прочти наши мысли, телепат! – рявкнула в ответ очкастая.
- Не могу, я не читаю мысли во сне, сон это и есть мысли. Это сложно объяснить…
Эмили постояли так молча несколько минут.
- Ладно, Маттео, это «Я», моя единственная подруга в этом месте – наконец-то сказала первая девушка.
- Будем знакомы «Я» - Маттео протянул руку девушке и добавил – можно я тебя буду звать Очкастая, потому что Я, звучит как-то странно, если это произношу я.
- Да как хочешь – ответила Очкастая, проигнорировав протянутую руку.
- Так что Маттео, ты завтра придешь ко мне, в сон? – словно в гости, приглашала Эмили.
- Конечно, мне же нужно тебя еще научить управлять своим сном.
- А зачем это, мне и так хорошо.
- Нет, тебе нужно победить свой страх, вызывающий приступы паники.
- Что? – Испуганно спросила Эмили – Что ты знаешь про мой страх?!
- Только то, что он был вызван доктором, с помощью гипноза. Мысли дока читать сложно, он словно специально блокирует их, но все же возможно. Все что я знаю, то, что в сознании всех объектов, так он называет Обреченных, он связал образ самого сильного страха и образ побега из лаборатории, усилив при этом страх в несколько раз, чтобы тот вызывал припадки.
- Я знала, знала, что он робот, но не знала что такой подлец, – возмущалась Эмили. – А ты, Маттео, тебя он тоже загипнотизировал?
- Нет, я пока смог обхитрить его, но надолго меня не хватит. Доктор очень сильный менталист, кажется он такой же, как и мы, только почему-то помогает им.
- Им?
- Да, я точно не знаю, кто нас всех запер здесь, но это кто-то очень влиятельный, возможно даже сильнее чем президент.
- И что же нам теперь делать?
- Ну, я думаю бежать, всем вместе.
- Бежать!? Всем?! Вместе с кем?! – изумленно переспросила Эмили.
- Да, если освобождать Обреченных, то всех, верно?
- Ты что и с ними можешь связаться во сне?
- Я уже связался, и обсуждаю то же самое с ними.
- Что, прямо сейчас? – девушка мечтательно вздохнула, - Как я завидую твоей способности.
- Не стоит, все равно ты завтра с ними познакомишься? – уверенно сказал Маттео.
- Завтра, мы бежим уже завтра, а как же борьба со страхами?
- Нет, ты меня не поняла. Завтра вы все встретитесь во сне, и вместе победите страхи. Ведь вместе легче, верно?
- Верно – ответила девушка, а мрачный сон постепенно начал наполняться ярким, ослепляющим светом, и странным гулом.
- Что это? – Кричала Эмили, прикрывая лицо руками, сквозь которые почему-то все равно проходил свет.
- Это рассвет! – Кричал в ответ темный силуэт Маттео, постепенно растворяясь на свету, словно льдинка в теплой воде. – Встретимся завтра Эмил…
Эмили открыла глаза. На лицо падали лучи утреннего солнца сквозь незакрытое жалюзи. Эмили уже и не помнила, когда в последний раз спала так долго, чтобы проснуться от утреннего света.
Эмили еще долго лежала на кровати, с широко раскрытыми глазами, и думала о том, что она уже давно так хорошо не спала. Сейчас ей хотелось одного, чтобы по скорее прошел этот день, потому что этим вечером разговор продолжится, и за эти двенадцать лет неволи, она сделает первый шаг к свободе.